Ukrainian Time

Родственники без вести пропавших бойцов требуют заняться поисками их родных. Два года назад была создана специальная комиссия при Верховной Раде, но свою работу она так и начала. Из-за этого в Украине за 7 лет войны до сих пор нет единого реестра исчезнувших на Донбассе, и поисковые работы никто не проводит. Сейчас сбором информации родственники занимаются самостоятельно, передаёт Информ-UA.

Согласно данным Кадрового центра Вооружённых сил Украины, по состоянию на 2020 год, без вести пропавшими в зоне боевых действий считаются 69 военнослужащих. Статистики исчезнувших гражданских они не ведут. По информации международного комитета Красного креста, пропавшими без вести продолжают считаться 750 человек. Единого же реестра в Украине нет. Его должна была создать специальная комиссия при Верховной Раде. Но за два года своего существования она так и не начала работу.

фото: Богдан Антоненко

Людмила Ватаманюк семь лет разыскивает своего сына, Сергея Ватаманюка, бойца 80 отдельной десантно-штурмовой бригады. 5 сентября 2014 года у сёл Весёлая Гора и Цветные Пески, Луганской области бойцы батальона «Айдар» и 80 бригады попали в засаду. В результате боя погибли и пропали без вести 45 украинских бойцов, Сергей – один из тех, кого найти так и не удалось.

Они возвращались из Луганского аэропорта. Перед ними шли бойцы батальона «Айдар». Блокпост заняли сепаратисты, но не сняли украинский флаг. Поэтому ребята были уверены, что там стоят свои. Началась стрельба из «зелёнки»,

– рассказывает Людмила Ватаманюк.

Последний раз Людмила говорила с сыном в день, когда он исчез – 5 сентября 2014 года:

На протяжении всего августа он мне звонил, уверял, что у него всё хорошо. Где он был, куда попал – не говорил. Он позвонил 5 сентября, около 7 вечера, сказал, что не знает, когда мы сможем поговорить в следующий раз, потому что у него нет связи. Так он и не перезвонил…

О том, что Сергей пропал, женщина узнала через две с половиной недели:

Военкомат и командование должны были сообщить, но они этого не сделали. Всю информацию мы искали в интернете. Сначала были данные, что Сергей в плену, потом его статус официально сменили на пропавшего без вести. Я узнала о пропаже сына 23 сентября. Невестка подходит ко мне, говорит, посмотрите, что пишут… Там была публикация о том, что мой сын в плену. У меня проблемы с сердцем, невестка на последнем месяце беременности была, поэтому нам ничего не говорили. Изначально знала только дочь, ей рассказали волонтёры. Но как сказать об этом мне, она не знала.

О ходе расследования женщине мало известно:

Я не знаю, ведут ли вообще следствие. Мы получаем ответы, что оно продолжается, и как только будут какие-то сведения – нам сообщат. Но как всё это проходит, я не знаю. ДНК-экспертизу делали, но совпадений нет. Сдавала дважды, в 2014 и 2016 году. Среди временно неустановленных погибших военных моего сына нет. Я верю, что он в плену.

У Сергея остался 7-летний сын. Он так и не успел его увидеть, ребёнок родился 23 октября. Его поисками продолжает заниматься мама, общается с волонтерами, капелланами, различными организациями. Поддерживают женщину родные других пропавших без вести военнослужащих и бойцов добровольческих батальонов, говорит Людмила:

Мы понимаем боль друг друга. Так, как ждёт мама, не ждёт никто. Совместными усилиями мы пытаемся разыскать наших детей. Мы верим в том, что они живы и вернутся домой.

Ядвига Лозинская на протяжении семи лет ищет своего сына, Андрея Лозинского, бойца 93 отдельной механизированной бригады «Холодный Яр». Парень исчез при выходе из «Иловайского котла». Согласно двум ДНК-экспертизам, тело одного из неизвестных солдат на 99,9% совпадает с ДНК сына Ядвиги. Но женщина не признаёт результаты, так как, говорит, у неё есть доказательства того, что её сын жив. Все эти сведения она собирала самостоятельно.

Есть свидетельствования солдат, которые были вместе с моим сыном в плену. И он сам мне звонил пятого сентября. А через пять дней мне сообщили, что его расстреляли. Свидетель сказал, что моего сына расстреляли после того, как он попросил позвонить мне. Но при этом, как рассказывал этот парень, других украинских военнослужащих, в том числе снайпера, отпустили. Ещё есть три свидетеля, которые якобы видели, как мой сын попал в плен. Но, каждый из них заявляет, что ехал с Андреем в одной машине, при том, что все трое, как позже выяснилось, были по разным авто. Точных данных о том, что Андрей погиб, нет. Я знаю, что мой сын жив, а меня пытаются заставить похоронить чужое тело, которое ведь тоже ищут родные,

– рассказывает Ядвига Лозинская.

Ядвига не доверяет и результатам ДНК-экспертизы, так как, говорит, видела, в каких условиях её проводят:

Первую экспертизу проводили в запорожской военной прокуратуре. Женщина достала из чемодана бумажный пакет, дала мне две ватные палочки. При этом никто не удостоверился в моей личности. То есть, сдать анализы вместо родственников погибших мог бы кто угодно.

Но некоторые родственники признают результаты ДНК-экспертизы, рассказывает Ядвига, хотя не уверены в её подлинности:

У матери бойца ребёнок был тяжело болен, нуждался в срочном дорогостоящем лечении за границей. Она вынуждена была признать совпадение ДНК. Ещё бывает так, что звонят людям родственники другого бойца, говорят, что везут тело погибшего, взяли и тело их родного. И вот привозят оцинкованный гроб, но кто там – точно не известно.

Комиссия, которая должна заниматься поиском пропавших без вести, была создана ещё в апреле 2019 года. Был избран его глава, но в должность он так и не вступил.

Кабинет Министров не назначает его главой. Мы проводим по всей Украине акции «Мы есть!», для того, чтобы комиссия всё-таки заработала. Ничего не сделано, от нас отмахиваются. Рассказывают, что нет денег, нечем оплачивать работу комиссии. Мы хотим, чтобы главу комиссии ввели в состав трехсторонней группы, для контроля процесса. Также в составе комиссии должны быть представители родных без вести пропавших,

– говорит Ядвига Лозинская.

Объединение родственников пропавших без вести, возглавляет которое Ядвига, создало сайт «Надія», где размещена информация о более 120 исчезнувших военнослужащих Вооружённых сил Украины, бойцов добровольческих подразделений, а также гражданских лиц.

Прежде чем искать, нужно знать, кого искать. Для этого необходимо составить реестр без вести пропавших. Кроме нас это никто не делает. Разместить на этом сайте анкету человека, которого ищут, может каждый,

– говорит Ядвига.

«Информ-UA» ожидает ответ от Верховной Рады Украины на информационный запрос по поводу двухлетней задержки начала работы комиссии по поиску пропавших без вести.

]]>